Клиа.
стырено у ~Nocturne~
ГЛОБАЛЬНАЯ ДЕРЕВНЯ
Цивилизация есть определенная форма существования культур, чаще всего ассоциируемая с достижением урбанистической стадии развития. Культура, образно говоря, представляет личность исторического индивида, цивилизация же соответствует его фазам развития, "возрастам", но не всем, а преимущественно тем, которые ассоциируются с достижением и удержанием зрелости. Культуры, как и личности, - уникальны, представляя некие мировоззренческие коды, специфика которых сохраняется сквозь столетия, усложняясь или, случается, уплощаясь. Стадии их роста - "детство", "юность", "зрелость" - универсальны, хотя не все исторические организмы проходят по всем ступеням, порой сходя с дистанции до времени. На эмпирическом уровне, со времен гибели великих империй древности нам известны и некоторые непростые состояния культур - их "постцивилизационные" состояния.
В новой социальной среде радикально меняется сложившийся ранее тип цивилизации. Городская культура расплывается, превращаясь в эклектичный коллаж интернационального мегаполиса. Множится феноменология деурбанизации: элитные загородные поселения, внутригородские автономные замки и кварталы, по-своему напоминающие о потускневших декорациях global village; уродливые фавелы и бидонвилли, образующие планетарный архипелаг квазидеревень - трущобы Глубокого Юга. Уже сам выбор термина global village на семантическом уровне фиксировал ощущение конца цивилизации, по крайней мере в ее прежнем понимании (ср.: сivil): вилиджизация существует вне символической городской черты - это иное прочтение исторического текста. Возможно, - заря постцивилизации (или, пожалуй, квазицивилизации), но, быть может, и склоненная в свой черед глава земного града перед скрытым наследником, анонимным до поры персонажем истории.
Город-фабрика, город-предприятие, умирая, переживает родовые схватки. Словно гусеница, становящаяся бабочкой, он преображается в летучий остров Новой Лапутании - динамичную неокорпорацию, эффективно объединяющую рассеянных по миру сотрудников, и соединенную с прежней географией земных пространств системой своеобразных терминалов - глобальной сетью былых метрополисов (этих hub"ов нового сетевого общества). Космополитичные модули нового мира связывают миллионы активно действующих людей уже не общей территорией проживания, но контрактом, рабочим пространством, средствами телекоммуникации, самой гипергеометрией организации. Новый мир создает собственный глобальный проект - дизайн универсального сверхоткрытого (но по-своему элитарного и даже иерархизированного) общества, в сетевых глубинах которого растворяется централизованная среда обитания, смешиваются актуальное и иллюзорное, рождая многомерное пространство полностью разделенных рисков.
На распахнувшихся просторах возникает эфирная конструкция Глобального Града как сферы взаимодействия сотрудников и членов международных правительственных и неправительственных организаций, элитных клубов, ТНК и ТНБ, криминальных консорциумов, разнообразных субкультур. Обитатели этого интернационального трансформера связаны подчас более крепкими узами, нежели с населением собственных стран. Бывший же Новый Свет, последний рубеж эпохи Модернити, превращается тем временем в своеобразный супертерминал - portus "истинного града" транснационального сообщества, не имеющего единого отечества и других земных горизонтов.
Социальное пространство постепенно размывается, становясь практически безбрежным, многовариантным, неопознанным. Его просторы таят деньги, власть, приключения, но пионеры виртуальной реальности также, как и в эпоху до географических открытий, лишены достоверных карт и надежных маршрутов. Иллюзии и вымыслы, мифы и тайное знание вновь сплетаются с обыденностью, все чаще проявляется мистификация новостей и анонимность их генезиса (случается, что сам факт события оказывается небесспорным). Совершенная коммуникация разносит по миру множащиеся аранжировки мелодии гамеленского крысолова, а городской ландшафт сворачивается тем временем в динамичный и многоликий интерьер, выводя пульсирующую жизнь с улиц в бескрайние тоннели электронных СМИ и Интернета.
В гипотетичном Мире Распада структура Мирского Града, пройдя последнюю стадию разложения былых мегаполисов и фрагментацию бидонвиллей и фавел, скрывается в психоделичном лабиринте мирового андеграунда, на пути возврата к некрополю, в дурную бесконечность немой ахронии. Смутно различимый и предчувствуемый в этом лабиринте Пандемониум - тоже своего рода город, имеющий, наверное, весьма причудливую архитектуру.
ГЛОБАЛЬНАЯ ДЕРЕВНЯ
Цивилизация есть определенная форма существования культур, чаще всего ассоциируемая с достижением урбанистической стадии развития. Культура, образно говоря, представляет личность исторического индивида, цивилизация же соответствует его фазам развития, "возрастам", но не всем, а преимущественно тем, которые ассоциируются с достижением и удержанием зрелости. Культуры, как и личности, - уникальны, представляя некие мировоззренческие коды, специфика которых сохраняется сквозь столетия, усложняясь или, случается, уплощаясь. Стадии их роста - "детство", "юность", "зрелость" - универсальны, хотя не все исторические организмы проходят по всем ступеням, порой сходя с дистанции до времени. На эмпирическом уровне, со времен гибели великих империй древности нам известны и некоторые непростые состояния культур - их "постцивилизационные" состояния.
В новой социальной среде радикально меняется сложившийся ранее тип цивилизации. Городская культура расплывается, превращаясь в эклектичный коллаж интернационального мегаполиса. Множится феноменология деурбанизации: элитные загородные поселения, внутригородские автономные замки и кварталы, по-своему напоминающие о потускневших декорациях global village; уродливые фавелы и бидонвилли, образующие планетарный архипелаг квазидеревень - трущобы Глубокого Юга. Уже сам выбор термина global village на семантическом уровне фиксировал ощущение конца цивилизации, по крайней мере в ее прежнем понимании (ср.: сivil): вилиджизация существует вне символической городской черты - это иное прочтение исторического текста. Возможно, - заря постцивилизации (или, пожалуй, квазицивилизации), но, быть может, и склоненная в свой черед глава земного града перед скрытым наследником, анонимным до поры персонажем истории.
Город-фабрика, город-предприятие, умирая, переживает родовые схватки. Словно гусеница, становящаяся бабочкой, он преображается в летучий остров Новой Лапутании - динамичную неокорпорацию, эффективно объединяющую рассеянных по миру сотрудников, и соединенную с прежней географией земных пространств системой своеобразных терминалов - глобальной сетью былых метрополисов (этих hub"ов нового сетевого общества). Космополитичные модули нового мира связывают миллионы активно действующих людей уже не общей территорией проживания, но контрактом, рабочим пространством, средствами телекоммуникации, самой гипергеометрией организации. Новый мир создает собственный глобальный проект - дизайн универсального сверхоткрытого (но по-своему элитарного и даже иерархизированного) общества, в сетевых глубинах которого растворяется централизованная среда обитания, смешиваются актуальное и иллюзорное, рождая многомерное пространство полностью разделенных рисков.
На распахнувшихся просторах возникает эфирная конструкция Глобального Града как сферы взаимодействия сотрудников и членов международных правительственных и неправительственных организаций, элитных клубов, ТНК и ТНБ, криминальных консорциумов, разнообразных субкультур. Обитатели этого интернационального трансформера связаны подчас более крепкими узами, нежели с населением собственных стран. Бывший же Новый Свет, последний рубеж эпохи Модернити, превращается тем временем в своеобразный супертерминал - portus "истинного града" транснационального сообщества, не имеющего единого отечества и других земных горизонтов.
Социальное пространство постепенно размывается, становясь практически безбрежным, многовариантным, неопознанным. Его просторы таят деньги, власть, приключения, но пионеры виртуальной реальности также, как и в эпоху до географических открытий, лишены достоверных карт и надежных маршрутов. Иллюзии и вымыслы, мифы и тайное знание вновь сплетаются с обыденностью, все чаще проявляется мистификация новостей и анонимность их генезиса (случается, что сам факт события оказывается небесспорным). Совершенная коммуникация разносит по миру множащиеся аранжировки мелодии гамеленского крысолова, а городской ландшафт сворачивается тем временем в динамичный и многоликий интерьер, выводя пульсирующую жизнь с улиц в бескрайние тоннели электронных СМИ и Интернета.
В гипотетичном Мире Распада структура Мирского Града, пройдя последнюю стадию разложения былых мегаполисов и фрагментацию бидонвиллей и фавел, скрывается в психоделичном лабиринте мирового андеграунда, на пути возврата к некрополю, в дурную бесконечность немой ахронии. Смутно различимый и предчувствуемый в этом лабиринте Пандемониум - тоже своего рода город, имеющий, наверное, весьма причудливую архитектуру.